Попроси свою душу

Рассказ

Лето 1809 года. Вологодская губерния. Бедное унылое крепостное село.

Деревянные домишки выглядят, как заспанные, грязные, кудлатые нищенки, которым некуда идти и не о ком заботиться. Ограды вокруг избушек, там где они ещё остались, покосились, почернели и зияли дырами.

Жестокий помещик давил крестьян непосильными поборами, многочисленные войны того времени требовали больших расходов. Бедолаги пытались сопротивляться, жаловались властям, но видно никому не нужен простой крепостной мужик и его семья. На жалобы ответа не было. 



Крестьяне выживали кто как мог. Некоторые уходили искать работу за пропитание. Кто то собирал ягоды, грибы и травы в лесах. Иные просто помирали, не имея сил для выживания.

В одном из таких чёрных кудлатых избёнок жила семья. Отец, мать и двое детишек. Отец вернулся с войны весь израненный и обессиленный. Прожил один год с семьёй и умер, не имея сил продолжать существование и бороться за выживание семьи. 

Мать, молодая ещё женщина, билась как рыба об лёд, что бы прокормить двух ребятишек. Сама не доедала и не досыпала. Отрабатывала барщину, обрабатывала своё нищенское поле, вязала для детей носки и рукавицы.

Это лето выдалось холодным и дождливым. Помещик сгонял всех крепостных крестьян на свои поля для жатвы. Даже малые дети работали наравне со взрослыми шесть дней в неделю. 

Женщины срезали серпами пшеничные колосья и связывали их снопы, а дети переносили эти снопы в копны. Молодая мать и её малолетние дети трудились тут же. Старшей Настеньке было лет восемь, а её братику Ярику четыре года.

Настя чувствовала себя взрослой и ответственной. Она изо всех своих детских сил старалась помочь матери, видя её бледность, худобу и слабость. Девочка носилась со снопами от матери до копны, складывала их аккуратно и снова бежала за новым снопом. 

С начала дня снопы были лёгкими, но в конце они весили раз в сто тяжелей. Она не упускала из виду брата, который игрался рядом с копной, интересуясь муравьями, бабочками, облаками и прочими занятными явлениями вокруг себя.

Из еды у работников была малая толика хлеба и вдоволь воды. Мать старалась накормить детей, а сама пила только воду. У неё рвалось сердце за своих голодных и оборованых детей, за своё поле, где пшеница уже начала обсыпаться, снова впереди голод. 

Эти тоскливые тяжкие думы и предчувствия, непосильный труд подорвали силы и здоровье женщины. Но она не позволяла себе болеть и отдыхать. "Дети, как же мои дети? Их надо кормить и оберегать."

В этот день была суббота, последний день работы. Мать чувствовала себя очень странно и не привычно, во всём теле легкость и онемелость, головокружение и отрешённость. В таком состоянии она работала пол дня, а затем как то разом всё исчезло, подкосились ноги и она упала рядом с недовязанным снопом.

У Насти сердце упало от дурного предчувствия. Закричала "Мама" и бросилась к ней со всех ног. Упала рядом на колени и обняла руками бездыханное, расслабленное и спокойное тело. Другие женщины, трудившиеся неподалеку, прибежали на тревожный крик девочки. 

"Отмучилась"- спокойно сказала самая старшая из них, глядя на тело матери с открытой завистью. Никто не уронил ни слезинки. Настя тоже не смела плакать. Ей захотелось убежать и спрятаться от этой нереальной картины. 

Внутри её сердца зародился протест. Нет! Нет! Не может быть! Мама такая живая и родная теперь лежит и не дышит? Это не правда, это не её мама лежит здесь среди золотых колосьев. Мама никогда не лежит, она всегда в движении, всегда чем то занята. Сейчас - это не она.

Девочка встала с колен и поплелась по жнивью. Вдруг она остановилась, оглянулась вокруг и тихо позвала: "Ярик".  Увидела брата около копны, облегченно вздохнула и почти бегом направилась к нему. Схватила его за руку и повлекла за собой в лес. Женщины не стали препятствовать их уходу. Кому нужны лишние рты?

Настя шла, не разбирая дороги и таща за собой брата. Голова гудела, как церковный колокол. В висках стучали мелко - мелко молоточки:"Нет, нет, нет..." Ярик хныкал и тащился за сестрой, не смея упираться. У него болела рука, за которую держала его Настька, ветки не милосердно хлестали тело, мелкий хворост безжалостно кусал босые ноги.

Наконец Ярик споткнулся и упал, больно зашиб коленки и дал себе волю зареветь во всё горло. Настя очнулась, остановилась и посмотрела на ревущего брата, а затем вокруг. Опустилась рядом с ним и тоже в голос завыла и запричитала: "Нет у нас мамкииии, аааааа..." Никто не знает как долго они голосили вдвоём. Но, постепенно утомившись, лягли оба в густую траву, обнялись и уснули.

Проснулись дети от холодной мокрой росы, щебета птиц и жужжния мух. Сели, протирая глаза и дивясь необычному месту. Затем разом всё вспомнили и снова заревели в два голоса: "Мамаааа,ааааа..."  Первым перестал реветь Ярик, он подергал сестру за руку: "Я есть хочу." Она вытерла тыльной стороной ладони слёзы на щеках, взяла его за руку и они двинулись искать выход из леса.

Вскоре перед детьми открылась лесная опушка посреди которой лежал огромный валун, окружённый белостволыми берёзами. Подходя к валуну дети услышали со стороны леса лай собак, топот копыт и улюлюканье. "Охотники" - закричала Настя и потащила брата к валуну. Они спрятались в надёжном месте среди милых белых берёз. Охотники со сворой собак с шумом пролетели мимо детей, не заметив их в пылу охоты.

Дети осторожно вышли из укрытия, осмотрелись. Где то вдалеке они увидели мерцание водной глади. Это было озеро Бородавское. Но детям было всё едино как называется озеро, они сгорали от жажды. Быстрым шагом они пришли к озеру и вдоволь напились воды. "Теперь бы хлебушка..." - жалобно заныл мальчик. К Насте уже возвратилось её врожденное чувство ответственности и она стала внимательно осматривать окрестности.

Девочка увидела далеко впереди белые каменные стены. "Значит там люди." - решила Настя. Сказала Ярику: "Пойдём туда, там дадут хлебушка." Да, она была права, там были люди. Это был женский монастырь. Назывался он Ферапонтов по имени его основателя святого Ферапонта. Монахини приняли детей, накормили, обмыли, переодели и оставили жить у себя. Отвели им отдельную келью.

продолжение следует